Маракис. Роман

Kirjeldus

Блок «классических» рассказов в этом журнале уравновешивает абсурдистская проза. Символом перехода от одного к другому служит повесть Ярослава Ковалды. На «радикальном» фланге, как положено, находится творение Михаила Письменного -роман «Маракис», продолжение, начало в «Кольце А» № 46-2; в этой части романа становится понятно происхождение Маракиса, человека-нуля, - он родился в античности, на берегу моря, но не из пены морской, как можно было бы подумать, а из споров древних философов и внезапно возникшей пустоты на месте одной человеческой единицы... . .Сказать, впрочем, что все прочее в романе делается так же понятно, как этимология Маракиса, я не могу, ибо Михаил Письменный, в своих лучших традициях, нагромождает дебри смыслов, подсмыслов, метафор и метаметафор сочным, полностью раскрепощенным языком, и конца этой креативной вязи еще не видно, более того, даже предугадать, каким ему быть, невозможно.